Почему я терпеть ненавижу всяких Фуко, Деррид, Агамбенов и прочих Жижеков? Самих по себе и отдельно в качество авторитетов для российских интеллектуалов?
Самих по себе — потому что это всё тот же Маркс, с той же базовой ошибкой в восприятии и интерпретации мира. Классический редукционизм, когда один аспект бытия выдаётся за главный и даже единственный. Да, капитализм обладает массой недостатков. О них можно узнать, если кто еще не в курсе, хотя бы из энциклики папы Льва XIII 1891 года «Rerum Novarum». У нее то преимущество перед «Капиталом», что о том же, но в сто раз короче.
Тем не менее, капитализм бесконечно лучше и феодализма, и тоталитаризма. Под «тоталитаризмом» я имею в виду и итальянский фашизм (слово «тоталитаризм» придумал Муссолини), и нацизм, и франкизм, но прежде и более всего тоталитаризм это ленинизм. Ленин создал, далее Россия, Китай, Вьетнам и пр. модифицировали, развивали и ремонтировали.
Кстати, одна из самых омерзительных черт правой пропаганды — приравнивание Рузвельта к Сталину. Мол, центральное планирование это верх ужаса. Здесь две подмены: во-первых, тоталитаризм может жить без центрального планирования, что стало ясно уже с введением НЭПа, а в наши дни и Россия, и Китай осуществили синтез тоталитаризма с капитализмом, во-вторых, капитализм тяготеет к монополизации, которая есть ровно то же самое центральное планирование.
Когда спорят Питерсон и Жижек, это спор двух демагогов, двух идейных мошенников, правого и левого. Питерсон менее гаже, потому что живет в среде, которую защищает. Жижек должен переехать в Россию или в Китай, а воспевать необходимость самовластья и прелести кнута изнутри демократии — дело приятное, но предосудительное.
Увлечение Деррида и ему подобными в России — повторение увлечения Сартром, а можно припомнить и петрашевцев, да и культ Наполеона, а еще ранее Вольтера тоже были не случайностью, а формами оппозиции. Тем не менее, Фуко так же не Ламеннэ как Жижек не Вольтер. Отчасти мода на «постструктуралистов» — эхо марксизма-ленинизма, ведь легче переключиться с Маркса на Агамбена, чем на Шанина или Чомски, мыслителей мыслящих, а не курящихся-кудрявищихся.
Тоталитаризм изъял из культуры подлинное, и оппозиция тоталитаризму прежде всего говорит на языке тоталитаризма, пытаясь его вывести на стезю правды. Не получается. Французские левые, как бы они ни критиковали капитализм, всё равно не на стороне свободы, демократии, персонализма. Они бранят капитализм за контроль над языком, но сами не освобождают язык, а разрушают язык. Выходит старый знакомый нигилизм, заимствованный на этот раз не у французов, а у немцев: словцо изобрел Фридрих Гец в начале XVIII века, причем изначально словцо было немецкое и очень милое: «найнизм», «neinismus», напоминающее русское «нетчики» (так назывались дворян, не явившихся на службу).
Положение осложняется, когда оппозиционеры состоят на службе у тоталитаризма, что почти неизбежно. На то и тоталитаризм, чтобы любой человек с высшим образованием не мог работать вне контроля — и очень жесткого — государства. В такой ситуации использование тропов Дерриды и прочих приобретает характер шутовства, юродства, эзопова языка. Это интеллектуальный тупик, не выводящий из рабства и конформизма, а лишь дающий рабам и конформистам иллюзию нон-конформизма.