«Вторая подобная ей: возлюби ближнего твоего, как самого себя. Иной большей сих заповеди нет» (Мк 12:31)
Возлюбить ближнего как себя... Есть одна тонкость — силы откуда взять? Любить иных тяжёлый крест, а я прекрасен без извилин (цитирую по памяти).
Любовь не нуждается в силе, любовь даёт силы. Не «даёт силу» — ну их, эти звёздно-военные верования про какую-то космическую силищу раз и навсегда. Просто силы — на отдельные случаи. Они, конечно, невеликие силы, но всё же именно силы, а не просто удовлетворение от сделанного доброго дела — часто доброе дело такое, что никакого удовлетворения, кроме тоски быть не может. Простейший пример — организация похорон. Не всем же спасать евреев, на которых напали другие евреи, как это сделал милосердный самарянин. На всех добрых людей нас, евреев, не напасёшься. До тоски, однако, хлопоты, а до хлопот — порыв. И вот этот порыв даётся любовью. Конечно, и без любви надо следить, чтобы никто на улицах не валялся, но как же это тяжело без любви. Впрочем, без любви всё тяжело. А на простейший вопрос — «вот я люблю, но мне тяжело делать то-то и то-то любимому человеку» — железным голосом отвечать: значит, можешь любить больше. Человек не может заставить себя любить, любовь, как и вера, сваливается на голову. Человек, однако, может стряхнуть любовь (и веру), а может втирать её внутрь себя, чтобы она из наружного лекарства — влюблённости — стала внутренним. Не человек сочинил зерно, но только человек может вырастить пшеницу.
Что же, неужели тратить драгоценное время, необходимое для любви к ближним, на обихаживание собственной к ним любви? Конечно! Потому время и драгоценно, что его можно занять молитвой об укреплении любви в себе. И не надо бояться, что за молитвой кому-то недодашь. В конце концов, любить ближнего — всего лишь продолжение способности быть ближним Любимому и быть любимым Ближним.