«Иисус сказал ему: если хочешь быть совершенным, пойди, продай имение твое и раздай нищим; и будешь иметь сокровище на небесах; и приходи и следуй за Мною» (Мф 19:21)
[По проповеди в воскресенье 17 сентября 2024 года]
Собеседник был не только богат, но и хорошо воспитан, с богачами это чаще бывает, чем с бедняками. Не стал удивляться, спорить, а «отошел с печалью».
А если бы я был богач, да если бы мне такое сказал какой-то проповедник, живущий на пожертвования (включая деньги жены начальника хозяйственного управления Ирода), то я бы ответил вопросом: «А ты сам что раздал?»
Не исключено, что богач был еще и умным, и верующим. Он смотрел на нищего проповедника и видел Бога, отказавшегося быть Богом, отрекшееся от богатства божественности, и раздавшего это богатство людям. Которые этого и не заметили, потому что на кой нам божественность? Нам нужны деньги со стабильностью и хороший процент по вкладам с безопасностью.
Иисус не пустобрех, но пустобог. Настоящий человек — ни капли божественного, ни малейшей заначки. Поэтому Иисус не воскрес, Его Отец воскресил, сам бы Он не смог — человек же.
Наша встреча с Богом это не встреча с Христом. Когда Бог нас касается, охватывает нас своим Духом, дыханием, мы соприкасаемся с безбрежностью, вечностью, бессмертностью, бесконечной теплотой, добротой и любовью. В Иисусе этого не было, а сердитым Христос бывал, и ожесточенным бывал, и усталым бывал, как и любой из нас. Поэтому все рассуждения о том, Бог Иисус или не Бог, не стоят выеденного яйца. Выеденное яйцо это яйцо? Яйцо, из которого вытекло всё содержимое? Скорлупа на ниточке?
Блудный сын выклянчил у отца свою долю и пошел в народ, тратить. Сын Божий оставил Отцу даже Свое сыновство и в народ пошел собирать. Стал безотцовщиной. Поэтому Ему можно только верить, доказательств христовости Христа быть не может в принципе. Так, намёки тут и там…
Когда у нас крадут деньги, мы чувствуем, что украли часть нашего «я». Три фунта христианской плоти. И крови. Как изнасиловали, украв нашу свободу, нашу личность.
Мы отождествляем себя не только с деньгами. В конце концов, Екклесиаст о чем вздыхает? Он отождествил себя — как и любой нормальный человек — с космосом, с бытием, со всем миром, но мир ускользает от него, выскальзывает из рук, хихикая и показывая язык. От человека ускользает его «я», с таким трудом наработанное, скопленное непосильным трудом.
Неприятно, и мы ищем вечной жизни, в которой наше «я» навсегда, а тут Иисус: «Раздай». Оказывается, чтобы получить самое нужное, нужно раздать самое нужное. Бог в торги не вступает — Ему подавай меня без эгоизма, без квартиры, без жены, без детей, без накоплений, без друзей, без репутации, без всего… Трусы снимать? — Снимай, не понадобятся!
Когда мы крестились, это ведь было именно это, «без трусов». У кого-то буквально, у кого-то символически. С нуля. Новый человек появился. Новый человек появился и сразу за старое — мы и в Боге прежде всего начинаем сооружать своё «я», свой мирок. Да и не такие уж мы и новые стали — мы хотели старое освятить Христом. Он же пришел спасти? Вот пусть и спасет все наши накопления.
А Бог не наши накопления спасает, и даже не мое «я». Он мир спасает от меня и меня от мира. Спасает Своей опустошенностью. Как в учебнике физики — лошади не могут растащить шар из полусфер, в котором пустота. Хочешь жизни? Раздай то, что считаешь жизнью. Пустота Иисуса, вытряхнувшего из Себя Бога, и моя пустота — вот единственно прочное в мире временном, в мире смерти, в мире предательской безнадежности ненадежности и неизменной ненадежности. Прижаться к Иисусе, лишенному доброты и нежности, саркастическому и бичующему по пути на Голгофу.
Человек всё может раздать, кроме своего эгоизма. От него любой побирушка откажется — своего достаточно. От этого эгоизма избавит лишь смерть, но физическая смерть избавит от эгоизма вместе с «я», а смерть во Христе избавит от эгоизма, а «я» родится — от Бога. В Иисусе Бог беременен каждым из нас. Опустошил Себя, чтобы вынести меня, выносить и внести в бессмертную и подлинную жизнь.